Господин Хэксби выглядел изможденным, и мальчик-посыльный помог Бреннану отвести его наверх. Госпожа Хэксби дала Фибсу шесть пенсов за труды. Он считал, что эта изящная молодая женщина явно не пара своему престарелому мужу. Если бы она чуть-чуть больше заботилась о своей внешности, ее можно было бы назвать хорошенькой.
Час спустя грузный мужчина со шпагой вновь прогуливался по их улице. Он остановился и спросил у Фибса, как пройти на Друри-лейн. И при этом как бы невзначай поинтересовался, кто живет в доме под знаком розы. Фибс, чей язык развязали еще шесть пенсов, не видел никакой беды в том, чтобы ответить правду. Подумаешь, секрет. Если не скажет он, то это наверняка сделают другие.
Тем же вечером Фибс решил промочить горло в пивной в переулке Халф-Мун, где собирались местные привратники и носильщики портшезов. Соседский привратник сказал, что какой-то крепко сбитый мужчина задавал вопросы про дом под знаком розы и даже пообещал его племяннику пару шиллингов, если тот расскажет, кто там бывает. При этом незнакомца особенно интересовало, не посещал ли чету Хэксби молодой джентльмен по фамилии Марвуд. Толстяк назвал также особую примету: левая сторона лица у этого Марвуда изуродована рубцами от ожогов, хотя их искусно скрывает парик.
Учитывая все это, Фибс не сильно удивился, когда увидел, что тот же самый тип вновь околачивается возле их дома. Был ранний вечер. Здоровяк стоял у жаровни на другой стороне улицы, грел руки над углями и разговаривал с рабочим.
У Хэксби к обеду были гости. Фибс сам впустил обоих – какой-то старик и молодая женщина, возможно новые заказчики, – друзья к хозяевам приходили редко. После обеда мальчика Фибса отправили найти для посетителей экипаж.
Супруги Хэксби лично проводили гостей вниз, из чего следовало, что это важные персоны, хотя мужчина больше смахивал на старого фермера, пережившего не один неурожайный год. Сейчас он снял зеленые очки, которые были на нем, когда он приехал. Женщина была одета вполне прилично. Совсем еще юная, почти девочка, но сразу чувствуется, что благородная леди. Похоже, она была сильно привязана к госпоже Хэксби. Вчетвером они стояли в дверях, глядя на приближающийся экипаж.
Фибс все это подметил и переварил с чрезвычайной объективностью, которой требовала его должность. Он также обратил внимание на то, как отреагировал мужчина на другой стороне улицы, увидев на пороге дома под знаком розы чету Хэксби и их гостей. Он не только резко оборвал разговор с рабочим, но и одной рукой схватился за рукоять шпаги.
«А ведь этот тип не просто удивился. Нет, он выглядел так, словно не мог поверить своим глазам. Сказать по чести, – подумал Фибс, запоминая все в подробностях на случай, если вдруг потом пригодится, – вид у толстяка был такой, будто он увидел привидение».
Глава 6
Ибо все вы грешники
В эту ночь Феррус спит в судомойне у выхода во двор. Пришла боль. Пронзила руку. Он чувствует запах паленых волос. Жареного мяса.
Девушка хихикает.
Кто-то визжит, как резаный поросенок. Да это же он сам, Феррус. Он вздрагивает и просыпается, садится, размахивая руками. Над ним склоняется лакей в ливрее. Светловолосый парень, который очень нравится служанкам. Лицо у него злое, как у дьявола. Лакей ухмыляется.
Феррус пронзительно стонет.
Во дворе лает Пустобрех.
– Опять кошмар привиделся, – говорит лакей, – вечно тебе снятся кошмары, и ты накладываешь в штаны. Мешок, набитый вонючими ужасами, – вот ты кто. Не даешь спать добрым христианам по ночам.
Во вторник вечером дела задержали меня в Скотленд-Ярде почти до полуночи. Когда я вернулся к себе в Савой, меня впустил недовольный, заспанный Сэм. Маргарет и Стивен давно уже спали.
– Нет новостей? – спросил я.
– Если и есть, то мне ничего не сообщили, – буркнул слуга, добавив «сэр», когда я уже собирался пожурить его за неучтивость, и отвернулся, чтобы зажечь мне свечу от своей. – Хотя вспомнил, пришло письмо, хозяин. Мальчик принес еще днем.
– От кого?
– Откуда мне знать, сэр. Я ведь его не читал. – Лица Сэма я не видел, но в голосе его слышалась насмешка. – Маргарет сказала, вроде как похоже на руку госпожи Хэксби.
– Принеси письмо в гостиную, – распорядился я. – И разожги огонь. Потом можешь идти спать.
Сэм отправился выполнять приказ, нарочито стуча костылем и подпрыгивая. Мне захотелось приструнить его, но что-то удержало меня. Мы с ним хорошо знали друг друга: он состоял у меня в услужении уже больше года. Сэм мог вести себя дерзко, когда выпьет, но сегодня он не был пьян. Иногда ампутированная до колена нога причиняла ему значительную боль. Да и в любом случае он был верным слугой и, пожалуй, не заслужил нагоняй.
Когда Сэм ушел, я сел у огня и развернул записку Кэт. Признаюсь, я отчего-то испытывал приятное волнение – видно, поглупел от усталости. Когда мы встретились у Арундел-хауса, она собиралась что-то у меня спросить, еще прежде, чем появился Хэксби. Я полагал, что послание будет как-то с этим связано.
Однако я ошибся. Там говорилось совсем о другом. К моему удивлению, Кэтрин писала, что днем, когда они возвращались из Арундел-хауса, видела на Генриетта-стрит Роджера Даррела, слугу Вила. Вряд ли это было простым совпадением. Я, во всяком случае, в подобные совпадения не верю.
Как известно, герцог Бекингем велел Вилу и Даррелу следить за всеми, кто входит в Арундел-хаус и выходит из него. Не исключено, что они заметили меня, когда я приходил туда в последний раз. Это вполне могло их заинтересовать, но вряд ли бы удивило: эти двое прекрасно знали, что я работаю на господина Уильямсона, который является заместителем государственного секретаря лорда Арлингтона.
Меня больше тревожило, что наблюдатели могли видеть, как я разговаривал с Кэтрин и ее супругом. Это наверняка вызвало у них любопытство. Иначе зачем Даррелу выяснять, где живут эти двое? Насколько я помнил, прислужникам Бекингема не было известно, что эти люди имеют ко мне какое-либо отношение. Вряд ли они вообще слышали прежде про супругов Хэксби. Однако, если Даррел выследил их экипаж и выяснил, что они живут на Генриетта-стрит, герцог наверняка вскоре узнает, что между нами существует определенная связь. Тогда неприятностей не избежать.
Или, может, я сгущаю краски, а на самом деле все обстоит не так мрачно? Я слишком устал, чтобы рассуждать трезво, отсюда и меланхолия. По какой-то необъяснимой причине меня взволновала встреча с Кэт, а сейчас еще и это письмо. Одно дело знать, что она теперь госпожа Хэксби, замужем за человеком, который годится ей в дедушки. И совсем другое – видеть их вместе. Мужа и жену.
И вот теперь возникла новая проблема. Воображение разыгралось, и мне не хватало воли его усмирить. Одни сомнения порождали другие, мои тревоги и страхи росли так, что если бы можно было облечь их в плоть, то они, пожалуй, составили бы половину населения Лондона.
В любом случае было уже слишком поздно, чтобы отправляться в чертежное бюро. Вряд ли хозяева обрадуются, если я заявлюсь после полуночи и подниму на ноги весь дом. Кроме того, опасно давать Бекингему и его слугам повод считать, что нас с четой Хэксби связывает нечто большее, чем простое знакомство. Пока Вил и Даррел вполне могут думать, что моя встреча с ними у Арундел-хауса была рядовым эпизодом: я просто увидел во дворе хорошенькую женщину и решил слегка за ней приударить.
Постепенно мне удалось взять себя в руки и спокойно оценить положение дел. Не было никакой причины для тревоги, никаких оснований полагать, что супругам Хэксби грозит опасность. У Бекингема и его наемников наверняка имелись заботы поважнее.
Понемногу я успокоился. Прежде чем пойти спать той ночью, я отпер рабочий стол и написал Кэт короткий ответ: поблагодарил ее за известия и попросил дать мне знать, если она опять вдруг увидит Вила или Даррела. В постскриптуме я добавил, что если нам доведется встретиться снова, то, пожалуй, в целях безопасности будет лучше сделать вид, что мы незнакомы.